Наше сказочное путешествие началось в 2015 году на прекрасной шхуне «Ирина», построенной своими руками по нашему индивидуальному проекту. Первое время мы ходили по северо-западной части Чёрного моря в каботажные походы. Летом экипаж яхты «Ирина» принял решение оставить родные берега и направиться в дальние дали познавать наш дивный мир.
О наших путешествиях и приключениях на Чёрном и Средиземном море мы написали и издали книгу под названием «Дети солнца» (подробнее читайте в разделе Книги). В данном разделе Новости мы будем публиковать актуальную информацию о нас и наших путешествиях под парусом.
В данный момент шхуна «Ирина» находится в Северной Африке, в испанском городе-эксклаве Мелилья и готовится к выходу в Атлантический океан.
08.08.2021
……………
Страшно ли проходить Гибралтар? Разве что совсем чуть-чуть, особенно если вы парусная яхта с подвесняком.
Из Мотриля до Ла Линеи мы домчались очень резво и стали на якоре в ожидании нужного ветра. Якорная стоянка (в Испании) с видом на английскую скалу Гибралтар (Point of Europe) была безопасной и очень живописной. Любое пролетающие облако цеплялось за гору и висело там до тех пор, пока сильный ветер не сдувал его. Кстати, в Ла-Линее у нас чуть не спёрли вёсла: мы вовремя заметили шпану, которая уже откручивала наши вёсла от тузика в момент, когда мы только пристегнули динги и отвернулись. Соседу-французу по якорной стоянке повезло меньше: у него таки увели вёсла, и ему пришлось купить новые за 30 евро. К слову, оставить динги в марине стоит 6 евро/день.
Гибралтар – это непризнанная Испанией территория Англии. Многие годы англичане отвоёвывали себе кусок за куском, пока в 1730 году испанцы не построили стену, тем самым остановив захватническое наступление английских военных. Отсюда пошло и название испанского города La Línea de la Concepción («концептуальная линия»): вдоль английской границы начали появляться трущобы, в которых проживали испанские работяги, грузившие уголь на английские суда. Сейчас английская часть Гибралтара представляет собой автономную оффшорную территорию, куда нужна особая виза. Как живётся англичанам в Гибралтаре? Тесно, но дружно 
Иногда новострои напоминают китайский квартал: стройка на стройке и уходит вверх. Аэропорт Гибралтара – чуть ли не единственный в мире, взлётно-посадочная полоса которого пересекает автотрассу (автотрассу перекрывают, когда садится или взлетает самолёт) – всё по тем же причинам нехватки места. Впрочем, в 1992 году премьер-министр Испании заявил, что признает Гибралтар за Англией, если Марокко признает Сеуту испанской….шах и мат! Ход конём! Как бы не так. Марокканцы отморозились и попросили уточнить, что такое Гибралтар и при чём тут Марокко…:-)
Иногда новострои напоминают китайский квартал: стройка на стройке и уходит вверх. Аэропорт Гибралтара – чуть ли не единственный в мире, взлётно-посадочная полоса которого пересекает автотрассу (автотрассу перекрывают, когда садится или взлетает самолёт) – всё по тем же причинам нехватки места. Впрочем, в 1992 году премьер-министр Испании заявил, что признает Гибралтар за Англией, если Марокко признает Сеуту испанской….шах и мат! Ход конём! Как бы не так. Марокканцы отморозились и попросили уточнить, что такое Гибралтар и при чём тут Марокко…:-) Геркулесовы столпы мы могли пройти только с крепким попутным остовым ветром, которого и дождались вскоре. Мы уже знали, что ближе к берегу течение меньше. Дождавшись в прогнозе 35 узлов от оста, мы вышли с Ла Линеи. Движение в заливе Гибралтар сумасшедшее: около 20 судов стоят на якоре в заливе, и столько же маневрируют. И ещё полсотни судов или на якоре в самом проливе шириной 6 миль, или двигаются в направлении запад-восток. Как бы не задавили! Течение с запада на восток наложилось на крепкий восточный ветер и вода буквально водоворотами закипала на глазах. Со свежим остом нас буквально выдуло из пролива, и уже через пару часов далеко по корме мы оставили Тарифу. Невероятной красоты закат увенчал этот день. На усилениях ветер достигал 40 узлов, поэтому мы несли только зарифленный по 2-ую полку фок и полностью зарифленный стаксель. Через сутки мы пересекли границу Испании и Португалии.
10.09.2021
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ ПРОТОТИПА
Наша лодка вот уже 8 лет успешно бороздит моря-океаны, находясь в свободном странствии. За это время яхта нюхала пыль портовых причалов только несколько раз, и то вынужденно: в условиях всемирного лохдауна, например, или вследствие запрета марокканцев стоять на якоре. Случалось много невероятных приключений, и каждый эпизод, произошедший с нами и нашей шхуной, лишь подтверждал её высокие мореходные качества, крепкую конструкцию, надёжность и эффективность парусного вооружения.
1) Крепость корпуса.
В Греции, городе Каристос, нас выбросило на камни: якоря не держали, и не было возможности сняться с мели даже верпованием. Пока пришла помощь, шхуна несколько часов билась накатом о камни. В итоге набор днища цел и невредим, руль на месте, и осталось всего лишь пару ссадин на киле со сдёртым стеклопластиком, который мы легко восстановили в дальнейшем.
Фрагмент из нашего документального романа «Дети солнца» (подробнее о книгах ddg-yacht.com/?page_id=10).
<…>
ГЛАВА 17
Трагические события Каристоса.
Моряк, не бойся моря,
бойся оказаться на берегу.
Английская пословица
Эвбея, Эввойя, Эвия (греч. Εύβοια) – длинный узкий полуостров, примыкающий к материку. С южной стороны находится городок Каристос, куда мы запланировали зайти на ночь. Самое непостижимое то, что заходили мы в полный штиль, и пришлось моторить несколько миль по заливу, чтобы добраться до якорной стоянки. Денис вспомнил, что на тримаране ему так и не удалось посетить этот город – в тот раз дуло очень сильно, двигателя он не имел и пролетел мимо Каристоса со скоростью пятнадцать узлов, а приводиться к ветру и лавироваться ему не хотелось.
Поскольку подробной бумажной карты этого залива у нас не было, то мы тщательно изучали берег и увидели полосу пляжа недалеко от города. Ничто не предвещало беды: дно выглядело песчаным, и перед тем, как стемнело, мы успели бросить якорь с надеждой хорошо отоспаться на этой стоянке. Весь переход со Скироса мы провели на большой волне с тридцатиузловым ветром, а в проливе Доро (Кафиреас) ветер усилился до сорока узлов (слава Богу, попутный!). Я прилично укачалась и мне несомненно нужен был отдых. Со спокойной совестью мы легли спать.
Около 23:00 Денис проснулся от того, что ветер задувал нам с неистовой силой в каюту, с кормы. Это означало лишь одно: якорь полз!
– Ириша, быстро вставай! Нас уносит к другому берегу!
– Что делаем?
– Заводимся, я выбираю якорь. Попытаемся перебросить в другое место.
Каждый новый порыв ветра, слетающий с гор, был всё сильнее и сильнее. Денис пробирался на бак практически на корточках. Мощности моторчика еле хватало, чтоб
привести лодку носом к ветру.
Перезаброс якоря ничего не дал, он пополз сразу. Отдаём второй якорь. Никакого эффекта, они ползут, как по паркету. Ветер такой силы, что с палубы сдуло плоскогубцы, которыми Денис закручивал скобы на запасном якоре.
– Ириша, в такую погоду безопаснее находиться в открытом море, тем более, что грунт здесь очень плохой, ты же видишь, что якоря не держат.
Я запротестовала. При одной мысли оказаться опять в штормовом море мне становилось дурно. Больше всего в такие моменты пугает неизвестность: сколько дней придётся штормовать? Когда мы сможем причалить к берегу? А вдруг мне будет настолько плохо, что я не смогу пить и есть? В критические моменты нам тяжело рассуждать трезво. Эмоции и страх застилают разум, паника не оставляет шанса обдумать ситуацию и спокойно найти верное решение. Полагаю, что причины укачивания чисто психологические. По сути, морская болезнь, или болезнь движения – это совокупность сигналов, которые мозг посылает телу, когда вам некомфортно находиться в этих обстоятельствах и погодных условиях. Это тесно связано со страхом – организм не привык к таким действиям, он не знает, что с вами произойдёт дальше, и посылает вам тошноту, головокружение, отказ от пищи и воды, для того, чтобы вы поскорее покинули некомфортную зону. Ваша морская болезнь – это пресловутый страх, нежелание находиться здесь и сейчас в этом бушующем море. Большинство яхтсменов со временем «прикачиваются», благо вестибулярный аппарат, как любой другой орган нашего тела, поддаётся тренировке. Чем чаще вы ходите в море, тем меньше вас укачивает. Как только вы примите окружающую обстановку как нормальную и гармоничную, морская болезнь отступит.
Денис часто говорит: мы не можем быть сильнее, чем самый слабый из нас. В ту роковую ночь мои страхи победили волю капитана. Пока мы выбирали два якоря и спорили о том, что лучше предпринять, ветер достиг такой силы, что мы уже не могли управлять лодкой даже под мотором. Нас снесло к подветренному берегу залива и выбросило на камни…
Удар, удар, снова удар… похоже, что камни плоские… чувствую, как наш длинный киль скользит по ним, а корпус яхты смиренно принимает нагрузку. Боже, что же теперь будет? От шока я потеряла дар речи. Денис тут же скинул с себя штаны, футболку и обувь, бросился за борт и, по пояс в воде, пошёл заводить якорь с наветра.
И тут мы поняли: на дне всего несколько сантиметров песка, под которым покоится
плоская каменная плита! Вот почему якоря не держали. Похоже, мы влипли. Перо руля плотно втиснулось меж двух камней и отыгрывало удары. Каждую секунду я чувствовала, как наша лодка приподнимается накатом и бьётся о камни – толчки от киля проходили вибрацией по всему корпусу.
– Ириша, я побежал за помощью, надо что-то делать. Попытаюсь найти офис портполиции. Держи румпель в руках, в случае, если перо руля отвалится, вытащишь его на палубу, не дай ему уплыть, поняла?
Я кивнула. Денис убежал в город в одних трусах, забыв надеть штаны.
Для меня это был последний раз, когда я позволила себе спорить с капитаном.
Нет, рецидивы в критических ситуациях, конечно, ещё будут, но не такие серьёзные. В
конце концов сложно принять эту простую истину: капитан всегда прав. А если капитан и муж в одном лице, то это ещё сложнее. Следует понять: на судне нет мам, пап, детей, жён и мужей. Есть капитан и его верный экипаж.
Нет ничего мучительнее, чем наблюдать, как ваша лодка сидит на камнях, и ждать помощи. Всеми силами я вцепилась в румпель – мне хотелось думать, что хотя бы что-то контролирую. Через полчаса вернулся Денис, с ним был офицер из портполиции и пятеро греков, неизвестно откуда взявшихся. Будем пытаться стащить яхту с мели. Все бросились в воду и начали враскачку толкать лодку. Благодаря нашей осадке в 0,75 м, мужчины зашли в воду всего лишь чуть выше колена. Понемногу шхуна начала смещаться на глубокую воду.
<…>
2) Колоссальный запас остойчивости.
Во время оформления у греческих таможенников стояли лагом у бетонного причала. Налетел навальный ветер (мелтеми 65 узлов) прямо в борт. Лодка стояла почти без крена, не ложась леерами и вантами на причал.
Фрагмент из нашего документального романа «Дети солнца» (подробнее о книгах ddg-yacht.com/?page_id=10).
ГЛАВА 17
Трагические события Каристоса
<…>
А тем временем, ветер не собирался делать перерыв. На третью ночь мелтеми «принял озверин». Мы только и смотрели, как на порывах ветра в пятьдесят- шестьдесят узлов кранцы становятся толщиной с палец. Лак на фальшборте был стёрт до дерева. На каждом очередном усилении навальный ветер вдавливал нас в пирс. Вот-вот раздавит кранцы, и нашему фальшборту не позавидуешь. Обычно в таких ситуациях однокорпусные яхты берут большой крен под натиском ветра и ложатся
леерами и вантами на причал. Тут не спасут никакие кранцы, повреждения бывают фатальны. Впервые мы осознали, что у нас колоссальный запас остойчивости – яхта стояла на ровном киле. Хорошо, что и привальник очень крепкий! Ни разу в жизни я ещё не видела такого чудовищного ветра! По воде летела пена брызг, вся яхта покрылась кристаллами соли от борта до топов мачт.
По палубе и пирсу мы передвигались согнувшись. Что мы можем предпринять? Все кранцы задействованы. Вдруг Денис замечает что-то белое и большое, застрявшее между бортом и пирсом. Кусок пенопласта? В темноте сразу не разглядишь. Ага!Большой-пребольшой кранец, который, очевидно, сорвало с какой-то рыбацкой каики. Надо же, он затесался как раз между причалом и носом яхты! Именно он нам сейчас и нужен. Бывает же такое! Денис затянул волшебный кранец поплотнее и закрепил. Мы спасены.
Утренний прогноз погоды обещал этот ветер ещё на пару дней, и стало понятно, что надо искать другое укрытие. Стоять с наветра у пирса небезопасно. Денис предложил снова пойти в портполицию и попросить помощи: должен же быть в их распоряжении спасательный буксир или катер. Уже знакомый нам офицер развёл руками и извинился. Катер или буксир предоставить не могут. В гавани полно рыбацких лодок, мореходных с мощными дизелями. Надеемся, что какой-то смельчак согласится отбуксировать нас к противоположному пирсу при ветре в шестьдесят пять узлов. Наш друг сделал телефонный звонок. Фу-у-х, вроде бы нашёлся рыбак, который согласен сделать эту работу. За сто евро. Мы дали согласие и помчались на яхту. По пирсу всё так же передвигаться можно в три погибели. Появился наш спаситель. Три раза рыбак подходил к нам, прежде чем мы смогли кинуть ему буксировочный конец – баркас сносило ветром. Как только буксировочный трос был у рыбака, Денис обрубил все наши швартовы ножом – развязывать узлы не было времени. Счёт шёл на секунды: Денис на баке, моя задача уберечь корму с мотором во время рывка и оттолкнуться. В этот момент я допускаю непоправимую оплошность: яхтсмен, никогда не суй пальцы и конечности между лодкой и пирсом или другой лодкой! Это травмоопасно. Бедный мой безымянный палец. Он остался без ногтя. Кости целы, и на том спасибо. С кровоточащим пальцем сажусь на руль, в это время капитан перевешивает кранцы на другой борт. Приближаемся к наветренному причалу – рыбак скинул конец, нужно быстро пришвартоваться. Денис сообщил ещё одну безрадостную новость: у нас сломана передняя леерная стойка. Рыбака так сильно сносило, что он дёрнул до того, как мы расправили буксировочный конец, зацепившийся за леерную стойку. Подытожим: пошкрябанный киль, поцарапанный фальшборт, сломанная стойка, повреждённый палец, четверо суток без сна. Могло быть намного хуже. Лодочку починим. Палец заживёт. Всё будет хорошо. Главное, что мы в безопасности.
Денис вдруг вспомнил, что ещё в Одессе, когда мы вернулись в свой родной яхт-клуб после очередного похода, он встретил знакомого яхтсмена – знаете, есть такие
важные дяди, всё время всех поучающие – который поинтересовался, хорошо ли мы
сходили на Днепр.
– Да, спасибо, Натан Симонович, всё благополучно, масса впечатлений.
– А что, Денис, на мели уже посидели?
– Бог миловал.
– Так вот: надо обязательно посидеть!
Вашими молитвами, Натан Симонович! И вам не хворать!
В этой части города, наветренной, как будто ничего и нет. Рыбацкие каики,
катера, лодки и парусные яхты мирно стоят у муниципальной набережной, ветра тут в два раза меньше. Городок живёт своей обычной жизнью. Гора Охи с высшей точкой в 1397 м величественно обрамляет город с северной стороны.
К большому удивлению, соседями по пирсу оказались наши соотечественники, одесситы. Двое молодых ребят перегоняли хозяйский катер класса «суперъяхт». Мы сразу же пригласили их к нам на борт отведать домашнего супчика, ибо они, по их словам, только сувлаками и питались. Конечно же, потом последовало встречное приглашение – у них на борту имелась профессиональная кофемашина. Кофе и вправду был очень вкусный. Ребята тоже стояли и ждали смены погоды, поскольку не могли пройти пролив Доро из-за высокой волны – у них завоздушивалась система
охлаждения двигателей.
<…>
3) Крепость конструкции.
Пережили лобовое столкновение. Моторная яхта со спящим капитаном въехала в наш бушприт на полном ходу ночью. У нас пару царапин на лаке, у яхты-вредителя пробоина в носовой части.
Фрагмент из нашего документального романа «Дети солнца» (подробнее о книгах ddg-yacht.com/?page_id=10).
Глава 37.
Курс на Гибралтар.
<…>
Как же хорошо в море – как дома! Снова свежий ветер в лицо, снова чистая вода за бортом и встреча рассвета в компании дельфинов. Ночные переходы всё равно
были беспокойными из-за обилия рыбаков и яхт. Большинство рыбацких сейнеров промышляли до полуночи, и мы особо бдительно несли вахты до часу ночи. В одну из таких ночей, у юго-восточного побережья Майорки, мы пережили большое потрясение. Стоял полный штиль, море было гладкое как молоко. Шхуна «Ирина» лежала в дрейфе примерно в полутора милях от берега. Я отдыхала на подвахте внутри и вдруг услышала, как капитан пытается связаться с какой-то яхтой по радиостанции. Усталость как рукой сняло, я подскочила с койки. Вдалеке я увидела приближающийся белый и зелёный огонь. Через какое-то мгновение цвета поменялись на белый и красный. Скорее всего, рыбак, подумали мы, работает с сетями. Наши огни должны быть заметны ему, кроме того, мы непрестанно подсвечивали фонарём свои паруса. По радиостанции никто не отвечал, лодка стремительно приближалась на скорости примерно шесть-семь узлов. Денис занервничал и начал заводить мотор.
Обычно он заводится с первого раза. Как по закону подлости, только с седьмой попытки он
заурчал. Тут мы увидели одновременно белый, красный и зелёный – яхта идёт прямо
на нас! Пару драгоценных секунд мы потратили на то, чтобы докричаться до экипажа приближающейся яхты – тщетно. Денис моментально сообразил: если столкновения не избежать, то нужно свести к минимуму риск повреждений и подставить наше
самое крепкое место – нос. Яхта была уже в двадцати метрах и целилась нам в левый борт. Я бросилась к румпелю. Крутанув ручкой мотора и прокричав мне: «Лево руля!», капитан развернул нашу шхуну бушпритом навстречу опасности. Удар! Хруст пластика. По нашему корпусу пробежала лёгкая дрожь – мы отскочили в бок. Мимо нас на всех парах промчалась белая яхта, идущая под мотором, и, не теряя свою скорость, начала удаляться в сторону берега. После столкновения мы заметили заспанного мужчину, который вышел из каюты и стал у штурвала. На наши крики никто не отреагировал, и белая яхта умчалась в темноту ночи. С трясущимися руками я сразу полезла в таранный отсек – всё целое, трещин нет. По воде расплылись пятна раскрошенного белого гелькоута яхты-вредителя – мы явно продырявили им правый борт. Денис бросился на нос оценивать последствия: кроме застрявшего куска пластика в оковке бушприта никаких повреждений. Слава Богу, у нас крепкая лодка! Страшно подумать, что было бы, если б мы не успели отвернуть, или была бы волна и наш подвесняк не сработал – наверно, взяли бы в руки вёсла. Похоже, современный мир начисто вычёркивает парусников из своей концепции мироустройства.
Чуть отойдя от шокового состояния, мы сели в кокпите, бахнули по стаканчику рома и стали снова рассуждать о современном яхтинге. На душе словно кошки скребли.
– Знаешь, Ириша, похоже нам, парусным лодкам, нужно искать другие моря.
Наверно, редкий капитан, не выставив ночную вахту, задумается о том, что всё ещё бывают яхты, находящиеся в дрейфе, или, возможно, рыбаки, ограниченные в возможности маневрировать, или лодки, у которых что-то сломалось? Теперь шкипер,
который получил корочку яхтенного рулевого за две недели, думает, что ему море по колено, и что куча гаджетов, которыми напичкана яхта, везде его спасут.
– Смею полагать, что мы уберегли этого злосчастного капитана от большей беды, ведь ты видел, как он рыскал на курсе, и вполне вероятно, если б не столкнулся с нами, уткнулся бы в берег. Несомненно, яхта шла на автопилоте под мотором без вахтенного.
Незадолго до этого происшествия мы прочитали книгу Криса Ларсена «Дервиш муссона». Хочу привести отрывок из неё: «Мне кажется, пришло время вернуть немного здравого смысла в круизинг: упрощать, учиться опираться больше на человеческий фактор, а не на машины, на борту должен быть моряк, а не гаджет-мэн. Я не против прогресса, всё чего я прошу – вернуть человеческую душу на место
рулевого. Круизинг, гонки, путешествия под парусом — это не просто разновидности парусного спорта, это образ жизни, заявление о том, что вы считаете важным и ценным. Думаю, что пора вернуть немного магии в парус. Парус это не оборудование, это взаимодействие между человеком и морем, и чем больше гаджетов будет между вами и океаном, тем холоднее и бледнее будут ваши переживания, а в этом мире не существует ничего, кроме переживаний – личного непосредственного опыта. Реальность, если таковая существует, это ваш личный опыт, и от качества этого опыта зависит то, что вы получаете от жизни».
<…>
4) Надёжность и эффективность парусного вооружения.
Количество штормовых переходов не счесть. Редкая яхта может похвастаться успешным стомильным переходом в бейдевинд в 60 узлов. Так мы за одну ночь попали из Испании в Марокко.
Фрагмент из нашего документального романа «Дети солнца» (подробнее о книгах ddg-yacht.com/?page_id=10).
<…>
ГЛАВА 39.
Сказ о том, как мы сходили в Марокко без флага и визы
Пройденную дорогу лучше мерить
приобретёнными друзьями, а не
пройденными километрами.
Тим Кэхил
Обширный циклон с запада должен был накрыть всё Альборанское море через два дня. Назавтра синоптики обещали вестовый ветер до тридцати узлов. Потом ветер усиливался до пятидесяти и обещал дуть в течение недели. С Адры нужно было уходить: неизвестно сколько мы сможем простоять бесплатно у рыбацкого причала, а становиться в марину на неделю совсем не входило в наши планы. Капитан
подремонтировал стаксель, я закупила немного свежих продуктов.
– Дёня, а не пойти ли нам на юг, в Марокко? Помнишь, наши французские друзья Сабина и Патрик, которых мы встретили в Порт Пойенсе, рассказывали про бесплатную стоянку в Надоре, в закрытой лагуне? К тому же в десяти километрах от Надора расположен испанский эксклав – Мелилья.
– А что, это вариант, – приободрился кэп. – До марокканского мыса Кабо Нуэво около семидесяти миль. Завтра со свежим ветерком мы должны пересечь Альборанское море, до того, как раздует крепко. Зайдя за этот мыс, мы уже будем прикрыты от волны, катящейся с запада. А там до лагуны Марчика, в которой
расположен Надор, ещё миль пятнадцать. Но нужно быть готовыми к суровым погодным условиям, осенью погода нестабильна.
– Да, но это всё вполветра. Быстрее домчимся.
– Ириша, ты не помнишь, нужны ли украинцам визы в Марокко?
– Раньше были нужны, я делала такие визы, но многое могло измениться. Как
поступим?
– Будем надеяться, что нам поставят визы по прибытию, существует же такая практика.
Мы предполагаем, а Бог располагает – говорят в народе. С утра стоял полный штиль. Как только мы отшвартовались от пирса в Адре,
сразу же намотали на винт пластиковый кулёк. Признаюсь, это была моя вина. Я сидела на руле, возле мотора, и не заметила, как он угодил прямо под корпус. Денис в этот момент подумал, что это скверная примета, но решил мне не говорить. Топлива в нашем баке осталось примерно на пять миль, как раз для того, чтобы пройти канал и домоторить по лагуне Марчика до марокканской марины.
В миле от Адры мы заглушили наш дырчик и стали ждать ветра. Мимо нас проходила сезонная миграция яхт на Канары: одна за другой, в сторону Гибралтара, проходили парусные яхты под мотором – все использовали безветренную погоду и гладкое море. Как изменился яхтинг за каких-то двадцать лет: раньше ждали ветра, чтоб идти, теперь ждут штиль, чтоб домоторить. В этот день ветра так и не было. Прошли сутки. Только на следующий день после обеда задуло. К вечеру мы уже сидели пристёгнутые в непромах, на гроте был взят один риф. Вместо ожидаемого веста пришёл вест-зюйд-вест, мы уверенно преодолевали нарастающую волну курсом полный бейдевинд. На закате небо
затянуло чёрными тучами, задуло очень свежо, и мы взяли рифы на всех парусах. Волна всё нарастала, и на порывах сила ветра была узлов сорок. Срывающиеся гребни волн начали заливать нас с головой, ветер крепчал. Со следующим усилением мы убрали фок – парусов было слишком много. Вот вам и пятьдесят узлов! Маленькие лоскуты стакселя и грота несли нас через четырёхметровую волну со скоростью четыре-пять узлов. С новым порывом мне стало не по себе: жуткий вой снастей и мощные удары волн о корпус яхты поселили сомнение в правильности нашего решения.
– В любом случае, Ириша, уже поздно, – прокричал капитан, прочитав мои
мысли. – Единственное, что мы можем сделать, это развернуться по ветру на восток.
Нам это никак не подходит.
– Дёня, я молю только об одном…
– … дай Бог, чтоб наши паруса продержались!
Я твёрдо знала, что у «Ирины» очень большая остойчивость – она уже неоднократно это подтверждала. Сейчас меня волновало лишь одно: как долго старенькие, потрёпанные паруса смогут противостоять такому сумасшедшему ветру. И если случится так, что стаксель, наш самый изношенный парус, захочет вдруг улететь, то без него лодка не сможет увалиться и её тяжело будет удерживать на курсе. Разбалансированная яхта потеряет в скорости, мы моментально начнём терять наветренность и направимся в Алжир.
Очередной волной меня накрыло в кокпите и бросило на другой борт – чудом я смогла удержаться и не выпасть. Конечно же, мы были пристёгнуты и соблюдали все меры предосторожности. Тут меня немного затошнило, и я пошла кормить рыбок с
кормы. Денис подметил:
– Ну, раз Иришу укачало, значит дует больше сорока.
– Дёня, удивительно, но даже в такие минуты в тебе не угасает чувство юмора, что я не могу сказать о себе. Если честно, очень страшно. Где ты видел сорок? Тут все пятьдесят с хвостиком.
Мысленно я воображала себе самые печальные исходы этой ситуации, которые
даже не хочется перечислять. Нет, во что бы то ни стало надо взять себя в руки и держаться. Однажды у известной юной яхтсменки Лауры Деккер, обогнувшей в одиночку Земной шар, спросили, что она делает во время шторма. «Просто работаю», – ответила она. Как лаконично и верно на самом деле. Что мы
можем сделать в данной ситуации? Просто работать. Моё дело рулить, дело капитана – настраивать паруса и прокладывать верный курс. И ни в коем случае не отчаиваться.
Следующее усиление ветра было мощнее: стаксель надулся ещё больше, яхту чуть накренило. Наверно, это около шестидесяти узлов. Я почувствовала, что продрогла до костей. Запасная куртка у меня есть, а вот штанов нет. Надо довольствоваться тем, что имеем. Денис сказал, что менять куртку бесполезно – каждая третья волна накрывала с головой. Порассуждав о том, какой силы порыв будет следующий, мы принялись считать
мили до Надора. Вдруг справа вдали появился огонёк. Да ведь это остров Альборан! Значит, до мыса миль тридцать, а до Надора около сорока. Только бы ветер не усиливался! Нам бы ночь простоять, да день продержаться.
К счастью, Небо услышало наши молитвы. Дуло ровнее, усиления приходили реже. В такие моменты послабление ветра до сорока узлов воспринимаешь как подарок. Через пять часов, на рассвете, мы поравнялись с мысом Кабо Нуэво. Волнение на море стало уменьшаться, ветер стихал. Мы приблизились к побережью Марокко. Справа, вдалеке, виднелся большой порт – это испанский город Мелилья, кусочек
Испании, вклинившийся в территорию Марокко. Впереди нас – лагуна Марчика, куда
мы и направились. Удивительно, но уже перед входом в лагуну ветер совсем стих, и мы завели наш дырчик. Не верилось, что шесть часов назад мы выживали в Альборанском бушующем море с ветром в шестьдесят узлов. Всё же, как изменчива природа!
<…>
2021 © Dontsov Design Group
5) Малая осадка.
Наша шхуна с осадкой всего в 75 сантиметров даёт нам неограниченные возможности для сейлинга. Мы смогли посетить редчайшие и красивейшие места южного побережья Португалии, с ее реками, отмелями и песчаными косами, которые не доступны большинству яхт. На одной такой песчаной косе, неподалёку от аутентичной португальской деревушки, в отливно-приливной зоне, мы решили осушиться и покрасить днище.
И в заключение можно добавить: какие бы ошибки мы не совершали, лодка всегда их выдерживала с достоинством и помогала нам развиваться, и скорее не мы управляем ею в шторм, а она присматривает за нами.
